![[personal profile]](https://www.dreamwidth.org/img/silk/identity/user.png){kind=small}
![[identity profile]](https://www.dreamwidth.org/img/silk/identity/openid.png){kind=small}
Вдохновленная комментариями к предыдущему посту, я решила написать еще. Немедленно, руки просто зачесались.
Перед тем, как поехать в Англию, я упоминала, что поехала было в Италию. Попробовала последовать собственным мудрым советам, что не следует ехать в страну, не зная языка, и купила самоучитель, пару кассет и взялась учить итальянский. Две недели учила, примерно тыщу слов выучила (потому как отметила галочками "феличита", "аморе", "соло мио" и тому подобное.
Решила, хватит на первое время. Села на автобус и поехала по какому-то телефону в город Неаполь, где была обещана работа по уходу или уборка в домах. Встретили меня поляки-рекрутеры, им я отдала деньги - плату за будущее трудоустройство, они стали яростно звонить куда-то. Я поболтала с парой околачивающихся в их доме женщин. Они мне рассказали кое-что о местных условиях, работе и прочем. Сильно не напугали. Вскоре явилась толстая громогласная женщина с пронзительным взглядом. Девушка, разговаривавшая со мной, что-то подозрительно запечалилась. Разговор велся на повышенных тонах на итальянском. Моей тыщи слов явно не хватало, чтобы понять, о чем речь, но ясное дело, обо мне. Потом полячка мне объяснила - хозяйка сильно недовольна, что я не говорю по-итальянски. Она устроила мне что-то типа экзамена, на котором я позорно провалилась. Я смогла сказать, как меня зовут, откуда я, сколько мне лет, а на вопрос, замужем ли, уже не ответила, не поняла. Спозата, вроде бы. Так что после этого спектакля, цель которого, как я после поняла, было сбить цену, мне заявили, что единственная работа, которую я могу получить - это у этой бабищи, но не за 400 евро, как договаривались заранее, а за 300 пока. В месяц, само собой. Работа - уход за старой мамой этой карги и уборка (небольшая, как она сказала) в их доме. Куда деваться - пошла.
Дело было в сентябре, бабища (забыла, как ее зовут, да и вспоминать не хочется), велено было звать ее синьора, повезла меня в какой-то из бесчисленных пригородов (провинциями их там зовут) Неаполя. Домик оказался неплохой, 250 так квадратных метров, в три этажа. На первом этаже было логово моей подопечной старухи - две больших комнаты, кухня и туалет, в уголке которого робко примостился рожок душа. Второй этаж блистал красотой - там жили два следующих поколения. Синьора, как оказалось, была директрисой школы, ее супруг, соответственно, синьор, был простым учителишкой в той же школе, но дома он был мужчиной и командовал парадом. Были также трое деток-конфеток, две синьорины-студентки, погодки, 20 и 21 года, и сынок-студент тоже. Дети целыми днями ели, валялись на диванах, не ударяли пальцем о палец. Однако командовать прислугой (мною, соответственно) они умели в совершенстве. Показывали пару раз, как заправлять их постели - сложнейшая наука, демонстрировали, какими из примерно 20 бутылок с "детерзивой" (моющие средства) мыть стол, посуду разных видов, белые полы из стеклянной плитки с орнаментом (3 раза в день), 8 конфорок огромной плиты, и прочее, прочее.
Мытье посуды - отдельная песня, поэма, можно скзать, экстаза. Жрала семейка немеряно, что именно, не знаю, так как меня не угощали. Я ела вместе с моей бабкой - макароны разных размеров 3 раза в день и все. Весь месяц. Чуток сыра. Когда я взбунтовалась и потребовала овощей, мне пару раз торжественно вручили два подгнивших помидора. Вернемся к посуде. Мытье ее после каждого обеда занимало не менее 2 часов, это с моей немалой скоростью вращения. Мыть приходилось до 10 огромных кастрюль и скороводок, а больше всего меня бесило количество ножей - до 40! На 5 человек. Гостей не бывало никогда. Посуду требовалось тщательнейшим образом ополаскивать в нескольких водах, чтобы не осталось ни малейшего следа никакой химии. Кроме того, в мои обязанности входила глажка (горы), развешивание белья на плоской крыше (стирала синьора сама, каждый день), поливка немалого сада, подметание двора и пр. Это все вместе называлось "маленькой помощью по дому". Тут хотелось бы заметить, что в семейке учителей и студентов не водилось ни единой книжки, ни единого журнала, пялились в телик, слушали музыку и лениво переругивались между собой. Так что дрессировка пожилой тупой служанки, не говорящей по итальянски и не понимающей разницы между жидкостью для чистки меди и чистки серебра, тоже стала для них развлечением.
Однако брали то меня не только для уборки, основная работа была уход за бабкой. Эта бабка, надеюсь, господь прибрал ее, земля ей пухом, ей в 2004 было уже 87, была сущим проклятием для каждого, кто был вынужден с ней вступать хоть в какой-то контакт. Она - маленькая, сухонькая, с парализованными ножками, с двойным недержанием (извините за производственный термин, для тех, кто не понимает, она ходила под себя, понос - каждый второй день, по 10 раз за ночь, бывало). Ее жизнь проходила в бесконечных жалобах, стенаниях и воплях. Своим сиделкам она не позволяла ее покидать ни на минуту, когда я ходила в туалет, извините, через 2 минуты раздавался сердитый вопль - где ты! Когда приходило мне время нести вахту на втором этаже, приходилось дожидаться, чтобы хозяин пришел и сменил меня на это время, все это сопровождалось воплями, ругательствами и проклятиями с обеих сторон.
Спала я на соседствующей с ее кроватью лежанке, звания кровати она не заслужила. Целыми днями она занималась тем, что пыталась дозвониться до своих многочисленных родственников, чтобы пожаловаться на свою семейку и других родственников. Все телефоны должна была набирать я. Другая часть дня состояла в том, чтобы гонять меня наверх и звать любого члена семьи, ей было скучно, поскольку я плохо говорила по-итальянски, а ей хотелось общаться. Мне было и жалко ее, и злость разбирала. Члены семьи пробирались на свой второй этаж как партизаны, чтобы бабка, просившая меня всегда ставить ее инвалидное кресло так, чтобы наблюдать за лестницей, их не заметила. Ела бабка так: утром были макароны размером примерно 20 мм с водой, подкрашенной растворенной в ней "филадельфией", на обед - макароны другого размера с бургером, сваренным на водной бане, на ужин - совсем малюсенькие макароны тоже в воде с мягким сыром (суп типа). Я этого есть, само собой, не могла. Ела хлеб, политый оливковым маслом, в основном. Мяса мне не полагалось. Температура в Неаполе стояла в это время - +27 - 30 градусов каждый день, с большой влажностью. Так что я не удивилась, когда через месяц взвесилась, и весы показали -12 кг. Однако таких методов похудания я своим врагам не пожелаю.
Моя предшественница, которую я застала в доме в первый день, девушка из Украины, рассказала мне, что у этой синьоры никто давно не хочет работать, она славится на всю округу своей жадностью и тяжелой работой. Она сама уходит, несмотря на то, что хозяйка пригрозила ей не выплатить ей зарплаты за последний месяц. Но девушка уже неплохо говорила по-итальянски, через пару недель она привела с собой отлично говорящую по-итальянски подругу, и им вдвоем вроде бы удалось вырвать денежки из пасти этой акулы. Украинка рассказала мне, куда все такие работницы ходят в свое свободное время.
Местом встречи, которое изменить нельзя, был парк, где они гуляли, встречались с друзьями, и куда приходили работодатели присматривать себе работниц. И не только работодатели - позже я заметила, что туда похаживали и "italian stallions" - итальянские жеребцы в переводе с английского, или кобели, что для русских понятней, присматривали себе женщин для перепихона, соблазняя обещаниями хорошей работы. Наверняка молоденькие и хорошенькие хохлушки (а там были в основном они) и на самом деле находили какие-нибудь экстра-заработки для себя, жизнь такая. Один даже ко мне, старушке, подвалил, с нескромным предложением (работы в хорошем доме, но только после посещения его квартиры). Отказалась, поскольку только первый месяц шел, не уверена, что отказалась бы через полгода такой работы.
Неаполь, мне говорили итальянцы, не Италия, там говорят на другом языке, там мерзкий народ, как правило. Не было ни одной иностранной служанки, не обиженной или ограбленной тем или иным образом. Наиболее распространенным видом грабежа было выхватывание или отрезание сумочек проезжающими по дорогам "моторино" - мотороллерами. Моя украинская знакомая, ставшая там моей единственной подругой, предупредила меня об этой опасности, рассказала, что у нее однажды украли месячный заработок таким образом, отрезав сумку, причем порезав и руку тоже. Так что я была потрясена однажды, встретив ее возле парка, рыдающую. Ограбили снова, ушли деньги, только что купленный мобильник, так нужный для связи с семьей, с детьми. На другую ее подругу, пожилую достаточно женщину, напали среди бела дня в довольно людном районе, повалили на землю, избили, отобрали все, что было с собой. Потом она месяц болела, никто в больницу ее не повез, в полицию, само собой, нелегально работающие женщины не обращаются никогда.
Кстати, несколько человек из моего города, поехавшие на заработки в Италию, не вернулись оттуда живыми. Кроме итальянских бандитов, там действовала (наверно, и сейчас действует, она же бессмертна) еще и украинская мафия, которой обычно платят, если хотят иметь работу, все нелегалы. Они платят взятки итальянским полицейским и те предупреждают их об облавах на нелегалов. Так что без них - никуда. Но это в основном на юге, при работе на полях.
Прошел месяц, показавшийся мне бесконечным. Перед моим положенным выходным синьора выдала мне заработок - 300 евро (меньше моей месячной зарплаты на атомной станции в Литве). Я на всякий случай сходила "на сходку", поискала другой работы, не нашла, само собой. Несмотря на то, что через месяц я уже могла объясняться со своей семейкой на бытовые темы, язык все еще был бедным, примитивным. Друзей и подруг у меня почти не было, помощи ждать не от кого. Выход был один - делать ноги.
Я не чувствовала никакой вины, что оставляю мою милую бабульку одну в постели (удалось в 5 утра выловить минуту, когда она крепко спала), забрала собранный заранее чемодан и удалилась по-английски, не прощаясь. Унесла ноги, одним словом. Денег только-только хватило на обратный билет, поскольку было не до выбора маршрута, лишь бы побыстрее добраться, ехала через Вену и Варшаву на поезде. В поезде у меня произошла чрезвычайно интересная встреча в женщиной, которая оказала на меня очень сильное влияние, и, вероятно, предопределила мою дальнейшую судьбу. Об этом - в следующий разВведите содержимое врезки.
Перед тем, как поехать в Англию, я упоминала, что поехала было в Италию. Попробовала последовать собственным мудрым советам, что не следует ехать в страну, не зная языка, и купила самоучитель, пару кассет и взялась учить итальянский. Две недели учила, примерно тыщу слов выучила (потому как отметила галочками "феличита", "аморе", "соло мио" и тому подобное.
Решила, хватит на первое время. Села на автобус и поехала по какому-то телефону в город Неаполь, где была обещана работа по уходу или уборка в домах. Встретили меня поляки-рекрутеры, им я отдала деньги - плату за будущее трудоустройство, они стали яростно звонить куда-то. Я поболтала с парой околачивающихся в их доме женщин. Они мне рассказали кое-что о местных условиях, работе и прочем. Сильно не напугали. Вскоре явилась толстая громогласная женщина с пронзительным взглядом. Девушка, разговаривавшая со мной, что-то подозрительно запечалилась. Разговор велся на повышенных тонах на итальянском. Моей тыщи слов явно не хватало, чтобы понять, о чем речь, но ясное дело, обо мне. Потом полячка мне объяснила - хозяйка сильно недовольна, что я не говорю по-итальянски. Она устроила мне что-то типа экзамена, на котором я позорно провалилась. Я смогла сказать, как меня зовут, откуда я, сколько мне лет, а на вопрос, замужем ли, уже не ответила, не поняла. Спозата, вроде бы. Так что после этого спектакля, цель которого, как я после поняла, было сбить цену, мне заявили, что единственная работа, которую я могу получить - это у этой бабищи, но не за 400 евро, как договаривались заранее, а за 300 пока. В месяц, само собой. Работа - уход за старой мамой этой карги и уборка (небольшая, как она сказала) в их доме. Куда деваться - пошла.
Дело было в сентябре, бабища (забыла, как ее зовут, да и вспоминать не хочется), велено было звать ее синьора, повезла меня в какой-то из бесчисленных пригородов (провинциями их там зовут) Неаполя. Домик оказался неплохой, 250 так квадратных метров, в три этажа. На первом этаже было логово моей подопечной старухи - две больших комнаты, кухня и туалет, в уголке которого робко примостился рожок душа. Второй этаж блистал красотой - там жили два следующих поколения. Синьора, как оказалось, была директрисой школы, ее супруг, соответственно, синьор, был простым учителишкой в той же школе, но дома он был мужчиной и командовал парадом. Были также трое деток-конфеток, две синьорины-студентки, погодки, 20 и 21 года, и сынок-студент тоже. Дети целыми днями ели, валялись на диванах, не ударяли пальцем о палец. Однако командовать прислугой (мною, соответственно) они умели в совершенстве. Показывали пару раз, как заправлять их постели - сложнейшая наука, демонстрировали, какими из примерно 20 бутылок с "детерзивой" (моющие средства) мыть стол, посуду разных видов, белые полы из стеклянной плитки с орнаментом (3 раза в день), 8 конфорок огромной плиты, и прочее, прочее.
Мытье посуды - отдельная песня, поэма, можно скзать, экстаза. Жрала семейка немеряно, что именно, не знаю, так как меня не угощали. Я ела вместе с моей бабкой - макароны разных размеров 3 раза в день и все. Весь месяц. Чуток сыра. Когда я взбунтовалась и потребовала овощей, мне пару раз торжественно вручили два подгнивших помидора. Вернемся к посуде. Мытье ее после каждого обеда занимало не менее 2 часов, это с моей немалой скоростью вращения. Мыть приходилось до 10 огромных кастрюль и скороводок, а больше всего меня бесило количество ножей - до 40! На 5 человек. Гостей не бывало никогда. Посуду требовалось тщательнейшим образом ополаскивать в нескольких водах, чтобы не осталось ни малейшего следа никакой химии. Кроме того, в мои обязанности входила глажка (горы), развешивание белья на плоской крыше (стирала синьора сама, каждый день), поливка немалого сада, подметание двора и пр. Это все вместе называлось "маленькой помощью по дому". Тут хотелось бы заметить, что в семейке учителей и студентов не водилось ни единой книжки, ни единого журнала, пялились в телик, слушали музыку и лениво переругивались между собой. Так что дрессировка пожилой тупой служанки, не говорящей по итальянски и не понимающей разницы между жидкостью для чистки меди и чистки серебра, тоже стала для них развлечением.
Однако брали то меня не только для уборки, основная работа была уход за бабкой. Эта бабка, надеюсь, господь прибрал ее, земля ей пухом, ей в 2004 было уже 87, была сущим проклятием для каждого, кто был вынужден с ней вступать хоть в какой-то контакт. Она - маленькая, сухонькая, с парализованными ножками, с двойным недержанием (извините за производственный термин, для тех, кто не понимает, она ходила под себя, понос - каждый второй день, по 10 раз за ночь, бывало). Ее жизнь проходила в бесконечных жалобах, стенаниях и воплях. Своим сиделкам она не позволяла ее покидать ни на минуту, когда я ходила в туалет, извините, через 2 минуты раздавался сердитый вопль - где ты! Когда приходило мне время нести вахту на втором этаже, приходилось дожидаться, чтобы хозяин пришел и сменил меня на это время, все это сопровождалось воплями, ругательствами и проклятиями с обеих сторон.
Спала я на соседствующей с ее кроватью лежанке, звания кровати она не заслужила. Целыми днями она занималась тем, что пыталась дозвониться до своих многочисленных родственников, чтобы пожаловаться на свою семейку и других родственников. Все телефоны должна была набирать я. Другая часть дня состояла в том, чтобы гонять меня наверх и звать любого члена семьи, ей было скучно, поскольку я плохо говорила по-итальянски, а ей хотелось общаться. Мне было и жалко ее, и злость разбирала. Члены семьи пробирались на свой второй этаж как партизаны, чтобы бабка, просившая меня всегда ставить ее инвалидное кресло так, чтобы наблюдать за лестницей, их не заметила. Ела бабка так: утром были макароны размером примерно 20 мм с водой, подкрашенной растворенной в ней "филадельфией", на обед - макароны другого размера с бургером, сваренным на водной бане, на ужин - совсем малюсенькие макароны тоже в воде с мягким сыром (суп типа). Я этого есть, само собой, не могла. Ела хлеб, политый оливковым маслом, в основном. Мяса мне не полагалось. Температура в Неаполе стояла в это время - +27 - 30 градусов каждый день, с большой влажностью. Так что я не удивилась, когда через месяц взвесилась, и весы показали -12 кг. Однако таких методов похудания я своим врагам не пожелаю.
Моя предшественница, которую я застала в доме в первый день, девушка из Украины, рассказала мне, что у этой синьоры никто давно не хочет работать, она славится на всю округу своей жадностью и тяжелой работой. Она сама уходит, несмотря на то, что хозяйка пригрозила ей не выплатить ей зарплаты за последний месяц. Но девушка уже неплохо говорила по-итальянски, через пару недель она привела с собой отлично говорящую по-итальянски подругу, и им вдвоем вроде бы удалось вырвать денежки из пасти этой акулы. Украинка рассказала мне, куда все такие работницы ходят в свое свободное время.
Местом встречи, которое изменить нельзя, был парк, где они гуляли, встречались с друзьями, и куда приходили работодатели присматривать себе работниц. И не только работодатели - позже я заметила, что туда похаживали и "italian stallions" - итальянские жеребцы в переводе с английского, или кобели, что для русских понятней, присматривали себе женщин для перепихона, соблазняя обещаниями хорошей работы. Наверняка молоденькие и хорошенькие хохлушки (а там были в основном они) и на самом деле находили какие-нибудь экстра-заработки для себя, жизнь такая. Один даже ко мне, старушке, подвалил, с нескромным предложением (работы в хорошем доме, но только после посещения его квартиры). Отказалась, поскольку только первый месяц шел, не уверена, что отказалась бы через полгода такой работы.
Неаполь, мне говорили итальянцы, не Италия, там говорят на другом языке, там мерзкий народ, как правило. Не было ни одной иностранной служанки, не обиженной или ограбленной тем или иным образом. Наиболее распространенным видом грабежа было выхватывание или отрезание сумочек проезжающими по дорогам "моторино" - мотороллерами. Моя украинская знакомая, ставшая там моей единственной подругой, предупредила меня об этой опасности, рассказала, что у нее однажды украли месячный заработок таким образом, отрезав сумку, причем порезав и руку тоже. Так что я была потрясена однажды, встретив ее возле парка, рыдающую. Ограбили снова, ушли деньги, только что купленный мобильник, так нужный для связи с семьей, с детьми. На другую ее подругу, пожилую достаточно женщину, напали среди бела дня в довольно людном районе, повалили на землю, избили, отобрали все, что было с собой. Потом она месяц болела, никто в больницу ее не повез, в полицию, само собой, нелегально работающие женщины не обращаются никогда.
Кстати, несколько человек из моего города, поехавшие на заработки в Италию, не вернулись оттуда живыми. Кроме итальянских бандитов, там действовала (наверно, и сейчас действует, она же бессмертна) еще и украинская мафия, которой обычно платят, если хотят иметь работу, все нелегалы. Они платят взятки итальянским полицейским и те предупреждают их об облавах на нелегалов. Так что без них - никуда. Но это в основном на юге, при работе на полях.
Прошел месяц, показавшийся мне бесконечным. Перед моим положенным выходным синьора выдала мне заработок - 300 евро (меньше моей месячной зарплаты на атомной станции в Литве). Я на всякий случай сходила "на сходку", поискала другой работы, не нашла, само собой. Несмотря на то, что через месяц я уже могла объясняться со своей семейкой на бытовые темы, язык все еще был бедным, примитивным. Друзей и подруг у меня почти не было, помощи ждать не от кого. Выход был один - делать ноги.
Я не чувствовала никакой вины, что оставляю мою милую бабульку одну в постели (удалось в 5 утра выловить минуту, когда она крепко спала), забрала собранный заранее чемодан и удалилась по-английски, не прощаясь. Унесла ноги, одним словом. Денег только-только хватило на обратный билет, поскольку было не до выбора маршрута, лишь бы побыстрее добраться, ехала через Вену и Варшаву на поезде. В поезде у меня произошла чрезвычайно интересная встреча в женщиной, которая оказала на меня очень сильное влияние, и, вероятно, предопределила мою дальнейшую судьбу. Об этом - в следующий разВведите содержимое врезки.
no subject
no subject
no subject
no subject
сейчас, например, почитала про эту семейку милейшую, и подумала: "вот, людям как нелегко приходилось, а ты, дура, ноешь из-за трёх (на троих)) тарелок, пары кастрюлек и ничтожных иных мелочей"
не стану больше лениться
мало ли, надо навыки вырабатывать:)))
продолжайте, пожалуйста:
Вы замечательно пишете!)
no subject
no subject
так хочется, чтобы судьба повернулась к Вам лицом (наконец), а не ж....
no subject
no subject
no subject
а еще на эту тему есть моя любимая газель Хафиза, но это если Вам будет любопытно
no subject
no subject
"Убогая хижина в розовый сад превратится - не плачь"
Вернется покой в эту душу, хлебнувшую горя,
Смятенное сердце по воле небес исцелиться - не плачь.
Настанет весна, и на троне весеннего луга
Нас розы укроют от солнца, о, певчая птица - не плачь!
Не может быть вечно враждебным вращение неба,
Навстречу желаниям нашим должно и оно обратиться - не плачь!
За темной завесою тайна грядущего скрыта,
Но радость, я верю, еще озарит наши лица - не плачь.
Паломник в пустыне, не бойся шипов мугильяна,
Шипы не помеха тому, кто к святыне стремится - не плачь.
Что ты перенес от людского коварства и злобы -
Все знает Всевышний, все щедро тебе возместится - не плачь.
Хоть полон опасностей путь и длинна до Каабы дорога,
Не может она бесконечно все длиться и длиться - не плачь.
И ты, о Хафиз, в своем нищем убогом жилище,
Пока есть Коран и пока еще можешь молиться - не плачь!
перевод Германа Плисецкого
мугильян - колючий кустарник
no subject
no subject
no subject
no subject
no subject
у меня тетя в Италии работала... правда, точно не знаю, где именно... тоже за стаушкой присматривала... все хорошо было... и отношение, и не надували...
no subject
no subject
no subject
no subject
Какая же у Вас тяга к жизни, мобильность и непосредственность. Завидую белой завистью, я так не умею.
no subject
no subject
Надо идти готовить, уже 2 часа понимаю, что надо, а поделать с собой ничего не могу. Спасибо огромное за позитив! Бывают же женщины в русских селеньях...
Начинаю "хотеть" с сегодняшнего дня :-)
no subject
no subject
no subject