![[personal profile]](https://www.dreamwidth.org/img/silk/identity/user.png){kind=small}
![[identity profile]](https://www.dreamwidth.org/img/silk/identity/openid.png){kind=small}
Для того, чтобы понять, почему я получилась и стала такой, какой я являюсь, не обойтись без описания жизни родителей. Они умерли сейчас, так что не могут прочесть того, что я напишу. И хорошо, наверно. Тяжелые это были жизни, страшные биографии. Особенно вначале.
Моя мама родилась в семье крестьян Тверской губернии (Калининской области на момент ее рождения). Ее мама умерла, когда ей было 6 лет. Отец - огорченный смертями двух жен, особенно первой, самой любимой, был сильно пьющим и лютым во хмелю плотником. Четверо детей от этих двух жен росли как сорная трава под присмотром бабки и деда. Потом, когда мама стала постарше, отец забрал ее в Питер, где он шабашил. Там она жила в основном, прислуживая бесконечным сожительницам отца. А что ему оставалось делать? Кочевать от одной бабы к другой, часто обремененной выводком собственных детей. Маме в основном приходилось спать на полу, часто в комнате с 9-10 другими людьми. Сожительницы обычно недолго терпели пьяную удаль тверского плотника, приходилось уносить пожитки в другое место. Наконец, он встретил женщину, которая смогла терпением и незлобивостью смирить его крутую натуру. Она наливала ему стопочку, они вместе выпивали, никогда не повышала голоса. У нее маме было хорошо. Она неплохо училась в школе, неплохо пела, в 16 лет пошла в училище, где выучилась на чертежницу. Жизнь стала терпимой. Но недолго. Началась война, блокада. Отец и мачеха умерли от голода довольно быстро, один за одним. Мама работала на военном предприятии, так что ее паек был слегка побольше, а главным образом выжила из-за того, что была донором и получала за это дополнительный паек. Потом ее отправили, как донора, без очереди на материк, когда открылась Дорога жизни, вывезли в Архангельск. Вещи помещались в одном школьном портфеле, даже зимнего пальто не было. Снова пошла работать чертежницей. Поработала несколько месяцев, жила в полузамерзшем общежитии, полуголодная, без одежды и путной обуви. Однажды приболела, плохо себя чувствовала, выпила лекарства, и... проспала, опоздала на работу. Опоздание в те годы наказывалось тюрьмой или лагерем. Шла она, рыдая, на работу, представляя себе невеселое будущее. И... встретила симпатичного лейтенанта. Он дал ей совет, который опять изменил ее жизнь. Она пошла добровольцем в армию, в тот же день и вступила. Отправили ее в тыловую часть, работать в прачечной. Поскольку была она пограмотней большинства, быстро стала бригадиром. На фронт она не успела попасть. Забеременела. Из армии отчислили, она поехала в Молдавию, где жила ее сводная старшая сестра. Родилась дочка Аллочка, но жила недолго, умерла в 11 месяцев, по словам мамы, от порока сердца. Не любила она вспоминать эти годы, и чувствовала я, многое утаивает. Не часто вспоминала она своего первого ребенка и никогда не оплакивала. Сестры голодали и холодали, обе без мужей, у старшей муж погиб на войне, осталась дочка. Зима 1947 года была жутко холодной и голодной, множество людей замерзало насмерть, в безлесной Молдавии найти топливо было проблемой. Обязанностью мамы было находить уголь, куски которого они подбирали вдоль железной дороги. Однажды ее поймали с ведром такого подобранного угля. За это неполное ведро угля она получила 7 лет лагерей.
В лагере она встретили папу, он переживал тогда тяжелейший период своей жизни. Быть немцем в лагере во время войны с немцами - ужас беспросветный, издевательства . Встреча с мамой спасла его, возможно, от самоубийства. Но о папиной истории напишу отдельно.В результате этой встречи родилась я. В лагере было множество детей - многие считают, что жесткие послевоенные законы "о колосках", по которым в северные лагеря понеслись эшелоны арестованных молодых женщин, были запланированной акцией - стране нужно было восполнять людские потери после войны, а миллионы молодых мужчин в лагерях сходили с ума без женщин. Так что одним махом было решено много проблем - женщины работали к тому же, их эксплуатировали сексуально, добровольно или насильно, неважно, и в результате страна получили множество младенцев. В год моего рождения Сталин объявил специальную амнистию для мамок - предоставив женщинам самим кормить полученный приплод, не тратя бюджетные деньги на горлопанов. В основном, выкормили. Так, мама очутилась на свободе на полгода раньше отца.
Бедовала, работала по-прежнему в зоне, пригодилось ее образование чертежницы. Молока у нее не было, отец, который был уже знаменитым бригадиром монтажников, и ходил без охраны, работал с "вольными" доставал молоко для меня. Он совершал "чудеса трудового героизма", чтобы получать зачеты (день за два в случае выполнения двойной нормы). Он показывал мне нарисованный на кусочке бумаги в клеточку календарь, где почти каждый день-клеточка был перечеркнут красным - зачетный. Таким образом он вышел на волю почти на три года раньше, через полгода после мамы. Они поселились в бане. Спали на кровати, где ноги доставали до потолка, ели с посуды, выточенной папой - кастрюли, сковороды, ложки, вилки - все было самодельное. Баня эта была на другом берегу Камы - зимой меня возили в жестяном корыте вместо саней. Так, видимо, и простудили, а так как мне не делали в лагере никаких прививок, то я заболела туберкулезом, слава богу, закрытой формой, от которого избавилась только в возрасте 13 лет. Потом они получили жилье, в двухэтажном бараке с туалетами на улице, родилась моя сестра, потом, когда родился брат, семья получила хорошую двухкомнатную квартиру. Из-за меня переехали в Тульскую область, в нормальный климат. Там я выздоровела наконец. Потом еще несколько раз переезжали, отец сделал невиданную для бывшего зэка без высшего образования карьеру, стал в конце концов руководителем монтажного объединения.
Мама прожила нормальную советскую жизнь матери, жены, домохозяйки, полную работы, хлопот, очередей. Любила петь, читала много. Обожала сына - Вову. Любила и нас с сестрой. Даже меня - оторву и бунтарку, которая испортила ей больше всех крови. Мне всегда казалось, что она меня не любит, хотя отдавала себе отчет, что заслуженно. Думалось, наверно, я своим существованием напоминаю ей о тяжких временах ее жизни. Она много раз переезжала из города в город за мужем -монтажником, пока семья не обосновалась в Литве. Всякое было в жизни - плохое и хорошее. Умерла в возрасте 76 лет. Тяжелая гипертония, диабет, сердечная недостаточность. Отец в последние годы преданно ухаживал за ней и тяжело пережил ее уход.
Много осталось белых пятен в биографиях родителей. Уже нет никого, чтобы спросить.
Моя мама родилась в семье крестьян Тверской губернии (Калининской области на момент ее рождения). Ее мама умерла, когда ей было 6 лет. Отец - огорченный смертями двух жен, особенно первой, самой любимой, был сильно пьющим и лютым во хмелю плотником. Четверо детей от этих двух жен росли как сорная трава под присмотром бабки и деда. Потом, когда мама стала постарше, отец забрал ее в Питер, где он шабашил. Там она жила в основном, прислуживая бесконечным сожительницам отца. А что ему оставалось делать? Кочевать от одной бабы к другой, часто обремененной выводком собственных детей. Маме в основном приходилось спать на полу, часто в комнате с 9-10 другими людьми. Сожительницы обычно недолго терпели пьяную удаль тверского плотника, приходилось уносить пожитки в другое место. Наконец, он встретил женщину, которая смогла терпением и незлобивостью смирить его крутую натуру. Она наливала ему стопочку, они вместе выпивали, никогда не повышала голоса. У нее маме было хорошо. Она неплохо училась в школе, неплохо пела, в 16 лет пошла в училище, где выучилась на чертежницу. Жизнь стала терпимой. Но недолго. Началась война, блокада. Отец и мачеха умерли от голода довольно быстро, один за одним. Мама работала на военном предприятии, так что ее паек был слегка побольше, а главным образом выжила из-за того, что была донором и получала за это дополнительный паек. Потом ее отправили, как донора, без очереди на материк, когда открылась Дорога жизни, вывезли в Архангельск. Вещи помещались в одном школьном портфеле, даже зимнего пальто не было. Снова пошла работать чертежницей. Поработала несколько месяцев, жила в полузамерзшем общежитии, полуголодная, без одежды и путной обуви. Однажды приболела, плохо себя чувствовала, выпила лекарства, и... проспала, опоздала на работу. Опоздание в те годы наказывалось тюрьмой или лагерем. Шла она, рыдая, на работу, представляя себе невеселое будущее. И... встретила симпатичного лейтенанта. Он дал ей совет, который опять изменил ее жизнь. Она пошла добровольцем в армию, в тот же день и вступила. Отправили ее в тыловую часть, работать в прачечной. Поскольку была она пограмотней большинства, быстро стала бригадиром. На фронт она не успела попасть. Забеременела. Из армии отчислили, она поехала в Молдавию, где жила ее сводная старшая сестра. Родилась дочка Аллочка, но жила недолго, умерла в 11 месяцев, по словам мамы, от порока сердца. Не любила она вспоминать эти годы, и чувствовала я, многое утаивает. Не часто вспоминала она своего первого ребенка и никогда не оплакивала. Сестры голодали и холодали, обе без мужей, у старшей муж погиб на войне, осталась дочка. Зима 1947 года была жутко холодной и голодной, множество людей замерзало насмерть, в безлесной Молдавии найти топливо было проблемой. Обязанностью мамы было находить уголь, куски которого они подбирали вдоль железной дороги. Однажды ее поймали с ведром такого подобранного угля. За это неполное ведро угля она получила 7 лет лагерей.
В лагере она встретили папу, он переживал тогда тяжелейший период своей жизни. Быть немцем в лагере во время войны с немцами - ужас беспросветный, издевательства . Встреча с мамой спасла его, возможно, от самоубийства. Но о папиной истории напишу отдельно.В результате этой встречи родилась я. В лагере было множество детей - многие считают, что жесткие послевоенные законы "о колосках", по которым в северные лагеря понеслись эшелоны арестованных молодых женщин, были запланированной акцией - стране нужно было восполнять людские потери после войны, а миллионы молодых мужчин в лагерях сходили с ума без женщин. Так что одним махом было решено много проблем - женщины работали к тому же, их эксплуатировали сексуально, добровольно или насильно, неважно, и в результате страна получили множество младенцев. В год моего рождения Сталин объявил специальную амнистию для мамок - предоставив женщинам самим кормить полученный приплод, не тратя бюджетные деньги на горлопанов. В основном, выкормили. Так, мама очутилась на свободе на полгода раньше отца.
Бедовала, работала по-прежнему в зоне, пригодилось ее образование чертежницы. Молока у нее не было, отец, который был уже знаменитым бригадиром монтажников, и ходил без охраны, работал с "вольными" доставал молоко для меня. Он совершал "чудеса трудового героизма", чтобы получать зачеты (день за два в случае выполнения двойной нормы). Он показывал мне нарисованный на кусочке бумаги в клеточку календарь, где почти каждый день-клеточка был перечеркнут красным - зачетный. Таким образом он вышел на волю почти на три года раньше, через полгода после мамы. Они поселились в бане. Спали на кровати, где ноги доставали до потолка, ели с посуды, выточенной папой - кастрюли, сковороды, ложки, вилки - все было самодельное. Баня эта была на другом берегу Камы - зимой меня возили в жестяном корыте вместо саней. Так, видимо, и простудили, а так как мне не делали в лагере никаких прививок, то я заболела туберкулезом, слава богу, закрытой формой, от которого избавилась только в возрасте 13 лет. Потом они получили жилье, в двухэтажном бараке с туалетами на улице, родилась моя сестра, потом, когда родился брат, семья получила хорошую двухкомнатную квартиру. Из-за меня переехали в Тульскую область, в нормальный климат. Там я выздоровела наконец. Потом еще несколько раз переезжали, отец сделал невиданную для бывшего зэка без высшего образования карьеру, стал в конце концов руководителем монтажного объединения.
Мама прожила нормальную советскую жизнь матери, жены, домохозяйки, полную работы, хлопот, очередей. Любила петь, читала много. Обожала сына - Вову. Любила и нас с сестрой. Даже меня - оторву и бунтарку, которая испортила ей больше всех крови. Мне всегда казалось, что она меня не любит, хотя отдавала себе отчет, что заслуженно. Думалось, наверно, я своим существованием напоминаю ей о тяжких временах ее жизни. Она много раз переезжала из города в город за мужем -монтажником, пока семья не обосновалась в Литве. Всякое было в жизни - плохое и хорошее. Умерла в возрасте 76 лет. Тяжелая гипертония, диабет, сердечная недостаточность. Отец в последние годы преданно ухаживал за ней и тяжело пережил ее уход.
Много осталось белых пятен в биографиях родителей. Уже нет никого, чтобы спросить.
no subject
no subject
no subject
no subject
no subject
no subject
(no subject)
no subject
в общем, спасибо, Надюш))
А
no subject
(no subject)
no subject
no subject
no subject
Рассказы такие, что кровь в жилах стынет, сейчас даже представить невозможно, что так можно жить и даже радоваться жизни при всем при том.
Хорошую вы идею подали, я тоже о своих напишу.
no subject
Так жило несколько поколений людей - кощунственно, но... какое счастье, что наши дети жили уже по-другому.
no subject
no subject
Скоро не останется никого, кто помнит меня маленьким (пока, слава богу, жив папа), из друзей молодости тоже нет уже очень многих...
no subject
no subject
no subject
no subject
no subject
спасибо Вам что написали
(моя бабуля-умерла в конце 80-х-была врагом народа (приписанное укрывательство продовольствия в 1934-35г , моя мама соответственно дочь врага народа 36г.р.)
жили в глухой остяцкой деревушке (остяки), но всё равно! там был посовет, где размещалась служба НКВД-4 человека,куда бабушка с 5 детьми каждый день!
приходила к 6:00 на отметку и где им давали план работ на сутки (сбор дикоросов)
Поэтому
Всё узнаваемо до боли (даже мой отец - до мозга костей )
Re: спасибо Вам что написали
Re: совок - лучшее время
Re: спасибо Вам что написали
no subject
Все таки моим повезло - да , голод в детстве. да оккупация, но недолго, потом тоде голодное но веселое послевоенное студенчество... Я тоже напишу о маме. Вы правы, Надежда (наконец я узнала Ваше имя) , пусть и судьбы остануться не отлько внашей памяти...
Спасибо Вам!
no subject
Но у них судьбы были эпические. Жаль, мало рассказывали, да?
no subject
У меня размышления после прочтения
– Мне показалось, что Вы очень похожи на свою мать.
– В отличие от предыдущих рассказов в этом почти нет анализа.
Re: У меня размышления после прочтения
Да, я похожа на мать внешне, унаследовала ее болезни, но, мне кажется, не характер. По крайней мере, не те черты, которые мне не нравились, покорность судьбе и мужу, пассивность и ворчливость. С другой стороны, с тремя детьми не особо попрыгаешь.
Нет анализа, потому что не думала, что он необходим. Если бы я писала книгу, тогда был бы смысл. А так - скупой пересказ фактов. У меня были сложные отношения с матерью, до самого конца. Она ушла, когда я жила далеко, виделась с ней редко, она из-за болезней уже не была полностью адекватна, так что у меня не было возможности изменить что-то в сложившихся отношениях, это тяготит.
Re: У меня размышления после прочтения
Re: У меня размышления после прочтения
Re: У меня размышления после прочтения
Re: У меня размышления после прочтения
no subject
no subject
Мои родители тоже недалеки от знаний судеб своих. А вот мы поколение внуков, уже не так посвящены. Времени, желания и прочего не хватает на разговоры. Я же благодарна своим дедушкам, которые оставил после себя записи. Один (царство ему небесное) - аудио, т.к. в конце жизни ослеп. А второй, здоровья ему, книги.
Хоть так я могу знать о них больше.
no subject
no subject
Наверное, было и хорошее, но вот это ужасное затмевает всё.
Спасибо, что пишете.
no subject
no subject
А второму я, еще будучи школьницей, вручила тетрадь и на долгие месяцы его улечением стало записывание историй из своей молодости. Планирую когда-нибудь выложить обязательно... Там такой язык!
Спасибо большое вам за рассказ, Надежда. Я читала и все время удивлялась в душе - тому, что все это не так уж и далеко в прошлом...
no subject
no subject
Подобные записи - золотой фонд истории.
no subject
Грустно.
no subject
(no subject)
(no subject)
(Anonymous) - 2011-02-22 04:08 am (UTC) - Expandno subject
У меня лично куча американских знакомых, рассказывающих семейные истории, от которых волосы дыбом становятся. Как во время депрессии дедушки и папы разорились, застрелились, а матери с детьми скитались по стране пешком в поисках работы, жили под открытым небом, батрачили за еду.
Это белые из приличных семей, а негров спроси - не такое еще расскажут!
Наш сосед - белый американец из шахтерского поселка в Вирджинии пошел добровольцем во Вьетнам только, чтобы выбраться из этой шахты, где куча его ровесников погибла, а остальные всю жизнь за зарплату расписывались крестиком (учиться не могли потому что отца покалечило - кушать нечего - старший сын бросает школу - идет в забой. Это в начале 70-х).
Про европейцев, прошедших концлагеря, уже не говорю. Большинство после пережитого создали вполне нормальные семьи, и никого топорами не гоняли.
С другой стороны, знаю, увы, вполне профессионально - детей из благополучных семей на Западе, которым родители-психопаты всю жизнь искалечили: издевались, били, насиловали.
Может быть, качества самого человека всё решают, и
совок проклятая гебня сталинские сатрапыгосподствующая идеология не так уж виноваты?no subject
(no subject)
(no subject)
(Anonymous) - 2011-02-22 04:18 am (UTC) - Expand(no subject)
no subject
no subject
Светлая им память.
no subject
no subject
no subject