notabler | Образцовый подонок

S	M	T	W	T	F	S
		1	2	3	4	5
6	7	8	9	10	11	12
13	14	15	16	17	18	19
20	21	22	23	24	25	26
27	28	29	30	31

Образцовый подонок

Monday, March 15th, 2010 10:21 pm

Я влюбилась в него, можно сказать, с первого взгляда. Звали его Валера Зубенко. Я встретила его день подачи заявления в МИХМ. Его и его очень симпатичного дружка сопровождала говорливая мамаша (не знаю, чья из двух), которая почему-то облюбовала меня для разговора. "Вот, привезла своих мальчиков, оба медалисты, из Горловки, не знаю, удастся ли пройти по результатам первого" (в том году медалисты, если получали пятерку на первом вступительном экзамене, от других освобождались) . "- "А вы откуда?". Сказала ей, что я тоже медалистка, из Белоруссии, и поступаю на неорганический факультет. Одним словом, нормальная встреча. С пацанами мы с интересом переглянулись, перебросились парой слов и расстались.
Через год мы с подругой подались в парусную секцию, где я встретилась с украинскими парубками - Валерой и Прокофием (именно так звали второго, черноглазого красавца). Но мне сразу понравился Валерий.
Надо заметить, что мое сердце было как бы занято. Дома в Белоруссии у меня остался парень, с которым у меня были очень серьезные отношения, который поклялся ждать моего возвращения с дипломом и с которым мы состояли в активной переписке (почти два года по письму каждый день). Но в конце второго курса поток писем от него сильно поредел, да и я, надо сказать, подзабыла его, и вообще начала сильно сомневаться в собственных к нему чувствах. Вот тут-то и попался мне в недобрый час Валера. Что такое парусный спорт - это ночевки на свежем воздухе, когда в палатках, когда просто накрывшись одним парусом, вся секция - человек 20, это регаты, длящиеся несколько дней, романтики море, а также море работы. Для того, чтобы получить права яхтенного рулевого, мы сдавали 6 экзаменов, но особо серьезных успехов не достигали, так как определяющую роль в победах имела "матчасть", а откуда денежки у бедных студентов. Даже парус из дакрона был тогда редкостью, ходили под полотняной парусиной. Но радости и удовольствия это не уменьшало. Особенно мне нравилось "откренивать", то есть болтаться за бортом накренившегося швертбота на трапеции. Я особых успехов не проявляла. А вот Валера - он был "звездой" , что прибавляло ему привлекательности в моих глазах. Хотя куда уж привлекательней - он был всегда подтянут, аккуратен, при деньгах (но не щедр, чего я сразу не заметила), хорошо подвешен язык, харизматичен, как бы сейчас сказали. Наверно, я смотрела ему в рот, но он не очень-то обращал на меня внимание.
Но однажды его отношение ко мне изменилось. Последовали некие авансы, а потом - прямое предложение (в литературе их называли нескромными). Надо сказать, эта прямолинейность, граничащая с хамством, немедленно отвратила меня от него. Я резко отказалась, но ссориться не стала. Он сделал вид, что все нормально, мы по прежнему друзья.
Была осенняя регата. Ветры были ужасные, множество лодок перевернулись, в нашей команде - почти все. Особенно хреново было то, что во время одного из оверкилей утопили почти всю еду, остались только согревающие напитки и пара пачек макарон. А назавтра были новые гонки. Мы сидели у костра, все уставшие донельзя, голодные, и грелись водкой. Со мной рядом сидел Валерка, он подливал мне в кружку и тщательно следил, чтобы я пила до дня, объясняя это заботой о моем здоровье.
Когда мне пришлось уединиться (каждому понятно, для чего), он последовал за мной. Изнасилованием это навряд ли какой суд признал, он овладел мной без драки и насилия, потому что я была пьяной, усталой и в дурной голове, вероятно, бродили еще остатки идей о знойном романе с этим плейбоем.
И надо же было такому случиться, с этого единственного раза я забеременела. В предыдущем посте я писала, как месяц я мучилась сомнениями, рассказывать ему, или нет. В это время занятий в парусной секции не было, потому что началась подготовка к экзаменам, а продолжать отношения он не высказывал никакого желания. Я знала, что ничего хорошего он не скажет, но хотела хотя бы попросить у него денег на аборт. Я знала, что у него деньги всегда водились, родители даже снимали ему отдельную квартиру, он не жил в общаге, хотя друг его Прокофий жил нашей общаге. Мои же ресурсы были суперскромными и только худоба помогала - я могла покупать одежду в "Детском мире" . (Блаженные времена, когда детская одежда была много дешевле, чем взрослая :) . Моя мама посылала мне "дотацию", рублей 30 в дополнение к стипендии в 35 рублей, что было крайне мало для Москвы, ведь только на транспорт (3 вида каждый день) уходило более 15 руб в месяц. Расценок на эти операции я не знала, только в книжках читала, что нехорошие парни давали девушкам деньги на аборт. Было еще соображение, что я не имею морального права распорядиться судьбой ребенка без "соавтора".
Я поделилась своей бедой с единственной подругой, тоже ходившей в парусную секцию. Больше никто не знал. Она тоже советовала сказать ему. Одним словом, однажды, встретив его по дороге из института, я сообщила ему "радостную весть". Его реакцию я не забуду никогда в жизни - настолько хладнокровно и бесстрастно он отрезал "Я не знаю, с кем ты трахаешься в общаге, но я тут не при чем". В то время у меня никаких романов в общаге не было, но было одно обстоятельство, о котором следует упомянуть для полноты картины.
В общаге на Соколе жили в то время только иностранные студенты, аспиранты, некоторые блатные парни, а также девушки. Парни жили на Клязьме, где большинство из них быстро спивалось и вылетало из института. Из нашей группы там жили только я, а также два эфиопа, классные, дружелюбные парни, которые быстро стали моими друзьями. Меня предупреждали, чтобы я не афишировала чересчур своей дружбы с ними, но я слишком буквально понимала советскую пропаганду о "дружбе народов", а также слишком ценила верность в дружбе, отказать им в дружбе было бы предательством. Эфиопы относились ко мне, как к сестре, с уважением и благодарностью, угощали неведомыми сигаретами, которые покупали в недоступных для советских людей "Березке", рассказывали множество интересных вещей о родине, а также западных странах, где они проводили летние каникулы. Им платили стипендию в валюте, так что их материальное положение было несравнимым с нашим. Они привозили с Запада новейшие пластинки, Битлз, Джексон 5, познакомили меня с музыкой соул, научили танцевать, потому что сами танцевали со свойственной африканцам грацией. Эта дружба принесла мне множество неприятностей, начали циркулировать сплетни, меня пробовали предупреждать, но я делала все по-своему. Серьезный звонок я получила, когда отправилась отметить день рождения одного из приятелей-эфиопов в ресторан. Это был первый (и единственный) раз, когда я шла с ними через всю Москву, ехала на метро. Вслед я слышала множество реплик типа "Не я твоя мать, я бы тебе ноги выдернула, шлюха!" - от дам, "Я тебя трахну лучше, чем этот черный х..." - от мужчин. В ресторане тоже было жутко. С нами за столом сидел плюгавый мужик с крайне некрасивой спутницей. Он подкараулил меня, когда я возвращалась из туалета, и без долгих предисловий схватил меня за грудь. Я дала ему пощечину, он разразился руганью, которая привлекла "болельщиков". Тут появились мои спутники и началась драка. Я постаралась немедленно увести друзей, что и удалось с помощью администрации ресторана. Последней каплей для меня явился вызов в КГБ.
Пришла я в кабинет, там - два мужика. Начали они свою беседу примерно так: "Тебе сколько лет? - Двадцать. - А выглядишь куда старше, вот ведь что делает разгульная жизнь". У меня хватило ума "прикинуться шлангом" и выкатить на них невинные глаза. "Да вы что, товарищи, я же комсомолка, патриотка и т.п. Я буду счастлива оказать всяческую помощь любимым органам". Те сменили гнев на милость. Мне предписали следить за своими темнокожими друзьями и докладывать, что они делают со своей валютой, о чем беседуют и пр. Я клятвенно обещала и покинула стены гостеприимного учреждения. Дома я немедленно рассказала эфиопам о случившемся, сказала, ребята, извините, но я больше не могу с вами поддерживать слишком тесную дружбу.
Вся эта история накладывается хронологически на историю с ребенком. Может, Валера и имел в виду сплетни вокруг меня. Хрен с ним. Я справилась сама. Пошла к врачу, оказалось, операция бесплатная. Облегчение. А пока я провалила сессию, потеряла стипендию, а потом вообще ушла в академический отпуск. Приехала домой, и тут моя мать нашла справку из больницы об аборте. Пришлось ей рассказать. Она вынесла вердикт: "Ну что же, с мыслями о замужестве и детях можешь распрощаться, ничего путного у тебя в личной жизни так и не будет". Она очень любила выносить такие вот приговоры. И примерно так и вышло.
Этим же летом в конце каникул я поехала в летний традиционный лагерь-сборы парусной секции на Московское море. С Валерием, я, конечно, не разговаривала. Вся секция нашу историю знала, втихаря мне шептали слова сочувствия и поддержки, а публично старались подчеркнуть свою лояльность к нему. Как же, он - восходящая звезда, чемпион, душа компании. Были в группе пара новеньких, которые были не курсе. Одна из них стала его подружкой. Хорошая простая девчонка, она выбрала меня в свои подруги и исповедовалась : "Не понимаю я Валерку, он так странно себя ведет. На людях обнимает меня, а когда мы наедине, обдает холодом. Никак не пойму, как он ко мне по-настоящему относится." Не стала я ей ничего говорить. Сама разобралась довольно быстро, роман закончился немедленно после завершения сборов.
После завершения этой истории верный друг Валерия Прокофий много мне порассказывал о Валерии. Он сказал, что большего подонка и циника в жизни не встречал. "У него вообще нет моральных принципов. Один только пример - была у моего друга подруга, лет на пять постарше, жили они вместе. И однажды я пришел к ним в гости с Валеркой. Тому понравилась подруга моего приятеля. Выпили, пошли домой, друг провожал до метро. Валерка притворился, что забыл шапку, вернулся и попытался силой овладеть этой женщиной, она еле отбилась и сказала своему другу, чтобы ноги Валерки на пороге больше не было." Недавно я нашла Прокофия в "Одноклассниках". Спросила, как сложилась жизнь у Валерки. "Все в шоколаде. Живет в Америке, занимается парусным спортом, женат, дети, работает программистом". Почему-то я была абсолютно уверена, что его жизнь бедут благополучной и беспроблемной.
Я очень редко ненавижу, иногда думаю, что слишком снисходительна и всепрощающа. Одного только человека в жизни я ненавижу и, совершенно точно, буду ненавидеть до последнего своего дыхания - его.

Current Mood: angry

Tags:

Кудрявая жизнь пожилой космополитки

Navigation

Page Summary

Style Credit

Expand Cut Tags