Произошло это в студенческие годы. В общежитии я жила тогда, на "Соколе". И жили там иностранцы, аспиранты и простые студентки, а простые иногородние студенты уже не помещались - их на Клязьму отправляли, в глушь и пьянь, где они спивались и из института курсу к третьему вылетали, прямо в армию.
Так что жили мы, простые иногородние студентки, в привилегированных условиях, то есть в Москве, и добираться до вуза надо было не более 40 минут, а не 1 час 30 минут, как живщим на Клязьме. Были комнаты теплые, кухни были просторные, всем хватало места: и студентам, и аспирантам, и полчищам тараканов всех цветов. Душей не было, но были постирочные (без машинок, само собой, но тазики поставить было где), и были туалеты с двуми умывальниками, по одному на каждой стороне длинного коридора, где осуществлялись все до одной гигиенические процедуры, кроме общей помывки, которая осуществлялась в душевом бараке, одном на много корпусов общежитий Сокола. Кстати, очень интересно было встретить там сестер разных народов и проверить, так ли хороши, как говорят, фигурки у черных девушек (хороши). А у желтых девушек (вьетнамок) как бы и фигурок никаких не было - так, анатомия.
Жили мы в общежитии дружно довольно-таки. Угощали друг друга домашними гостинцами, национальными блюдами. Ну, не все. Например. немцы ГДР, коих было 120 человек, обычно никого ничем не угощали. Я было поселилась с двумя на год, в тайной надежде попробовать их колбасы, нагло висевшие за окном. Нет, не удалось. Их отлично организованное социалистическое хозяйство не допускало посторонних. Они все были членами партии, каждую неделю в нашей комнате они организовывали заседания своего парткома, на которых жрали, пили пиво и обсуждали поведение, оценки и спортивные соревнования членов своей ячейки. Мне ничего не давали, я в это время валялась на своей кровати с книжкой. В первый день, когда я робко заявила, что люблю немецкий язык и желаю его с их помощью усовершенствовать, я получила резкий отлуп: "Нам русский куда важнее и нужнее, чем тебе немецкий, так что говорить будем только по-русски". Так что у них не было способов проверить, что я понимаю, а что нет, по-немецки. А я-таки понимала. Главное, что я поняла быстро - это чуждые нам люди во всех отношениях. За учебный год, что я с ними прожила, они лишь однажды угостили меня: налили 20 мл токайского вина на Новый год, себе по стольку же, потом заткнули бутылку и оставили до следующего праздника. Я пыталась их перевоспитывать, угощая со стипендии купленными сладостями и фруктами, целых три дня, пока та стипендия не заканчивалась. Не подействовало. Не наши, в общем люди, и на следующий год я от них ушла.
Наши люди были эфиопы. У них не было возможности кормить нас традиционной едой, но у них были стипендии в валюте, что в 1970 г. было чудом и давало доступ к магазинам "Березка", где было все невиданное-неслыханное, и куда простых людей вообще не пускали. И хотя была та стипендия у них не сказать, чтобы велика - 60 баксов в месяц, но тратили они ее с истинно пролетарской солидарностью и практически русским размахом: шли в магазин, покупали алкоголь, американские сигареты и угощали пол-общаги.
И поскольку из их группы в общаге я была одна, то автоматически стала лучшей подругой. (За это я сильно поплатилась, когда меня вызвали в КГБ, велели шпионить за ними и докладывать. не приторговывают ли валютой, шантажируя тем, что объявят меня проституткой, спящей с неграми и отправят это сообщение моим родителям и отправят по распределению туда, куда Макар телят не гонял, так примерно и вышло).
Так вот, однажды был ДР одного из эфиопов, Хайле Гебреселласие (имя точное, откликнись, друг),сына судьи из Аддис-Абебе, и отмечался он с особым размахом, был у того Хайле еще какой-то повод, вроде бы его мама родила дома пятнадцатого ребенка. Я приняла деятельное участие в изотовлении традиционной эфиопской закуски, состоящей и мелких кусочков говядины, зажаренных в огромном количестве лука и эфиопского офигительно жгучего и вкусного перца. Но тут я почувствовала, что глаза мои слезятся не только от лука, но начинается простуда, уж очень невовремя: на носу были экзамены, последние зачеты и досдачи-пересдачи всяких контрольных работ.
Тогда, впервые в жизни, я решила полечиться хорошей порцией алкоголя, лечение, о котором я знала понаслышке, а сама не пробовала. Подумала, выпью, пойду в свою комнату и лягу спать, просплюсь, и увижу, как помогло лечение.
Сказано-сделано. Не желая тянуть резину, приступила к выполнению плана решительно: налила в нормальный общежитский граненый стакан образцы всех бутылок, что были на столе (виски, шампусик, водка, вермут, вино какое-то, плюхнула для красоты наверх томатного сока, кося под "блади мэри") и выпила героически, упиваясь видом вытаращенных от удивления глаз присутствующих.
Потом... наступило неизбежное. Через 10 минут "пленка порвалась", и все, что было дальше, я узнала назавтра, из рассказов друзей и.. уже не друзей. Одна дева перешла в стан недрузей из-за того, что я повесилась на шее ее парня (никогда он мне не нравился, но почему-то я стала плакать и умолять на мне жениться). . Она удержалась-таки, чтобы навалять мне люлей, и через пару месяцев мы помирились. Ведь ее парень оказался стойким, даже пьяный отказался от всех предложений и сдал меня кому-то другому для укрощения, девушке, к счастью, так что моя половая честь не пострадала.
Зато пострадала общая. Девушка, которой меня сдали, отвела меня в умывальник-туалет, чтобы я умылась и освежилась, и оставила одну. Тут в моей голове включилась вторая часть программы лечения - идти спать. Но она причудливо исказилась. Я разделась (догола), включила холодную воду на полную мощность, уселась в умывальник, воображая его, видимо, ванной, и уснула. Я всегда в ванне дома спала, подремывала, читая. Народ потом увидел поток воды, струящийся по коридору и обнаружили источник трабла.
Кто-то пожертвовал мне свой халатик, кто-то собрал мои тряпки и бросил их в постирочную. Кто-то довел меня до комнаты и засунул в постель. История умалчивает, но девушек добрых было много в общежитии.
Несколько месяцев я пряталась от людей, ходила по стенке и старалась ни с кем не разговаривать, так как не знала, видели они меня такой или нет. С тех пор я ни разу в жизни больше не напивалась сильно, одна-другая рюмка, и все.
Но такой силы чувство стыда я испытала впервые в жизни. Увы, не в последний...
Так что жили мы, простые иногородние студентки, в привилегированных условиях, то есть в Москве, и добираться до вуза надо было не более 40 минут, а не 1 час 30 минут, как живщим на Клязьме. Были комнаты теплые, кухни были просторные, всем хватало места: и студентам, и аспирантам, и полчищам тараканов всех цветов. Душей не было, но были постирочные (без машинок, само собой, но тазики поставить было где), и были туалеты с двуми умывальниками, по одному на каждой стороне длинного коридора, где осуществлялись все до одной гигиенические процедуры, кроме общей помывки, которая осуществлялась в душевом бараке, одном на много корпусов общежитий Сокола. Кстати, очень интересно было встретить там сестер разных народов и проверить, так ли хороши, как говорят, фигурки у черных девушек (хороши). А у желтых девушек (вьетнамок) как бы и фигурок никаких не было - так, анатомия.
Жили мы в общежитии дружно довольно-таки. Угощали друг друга домашними гостинцами, национальными блюдами. Ну, не все. Например. немцы ГДР, коих было 120 человек, обычно никого ничем не угощали. Я было поселилась с двумя на год, в тайной надежде попробовать их колбасы, нагло висевшие за окном. Нет, не удалось. Их отлично организованное социалистическое хозяйство не допускало посторонних. Они все были членами партии, каждую неделю в нашей комнате они организовывали заседания своего парткома, на которых жрали, пили пиво и обсуждали поведение, оценки и спортивные соревнования членов своей ячейки. Мне ничего не давали, я в это время валялась на своей кровати с книжкой. В первый день, когда я робко заявила, что люблю немецкий язык и желаю его с их помощью усовершенствовать, я получила резкий отлуп: "Нам русский куда важнее и нужнее, чем тебе немецкий, так что говорить будем только по-русски". Так что у них не было способов проверить, что я понимаю, а что нет, по-немецки. А я-таки понимала. Главное, что я поняла быстро - это чуждые нам люди во всех отношениях. За учебный год, что я с ними прожила, они лишь однажды угостили меня: налили 20 мл токайского вина на Новый год, себе по стольку же, потом заткнули бутылку и оставили до следующего праздника. Я пыталась их перевоспитывать, угощая со стипендии купленными сладостями и фруктами, целых три дня, пока та стипендия не заканчивалась. Не подействовало. Не наши, в общем люди, и на следующий год я от них ушла.
Наши люди были эфиопы. У них не было возможности кормить нас традиционной едой, но у них были стипендии в валюте, что в 1970 г. было чудом и давало доступ к магазинам "Березка", где было все невиданное-неслыханное, и куда простых людей вообще не пускали. И хотя была та стипендия у них не сказать, чтобы велика - 60 баксов в месяц, но тратили они ее с истинно пролетарской солидарностью и практически русским размахом: шли в магазин, покупали алкоголь, американские сигареты и угощали пол-общаги.
И поскольку из их группы в общаге я была одна, то автоматически стала лучшей подругой. (За это я сильно поплатилась, когда меня вызвали в КГБ, велели шпионить за ними и докладывать. не приторговывают ли валютой, шантажируя тем, что объявят меня проституткой, спящей с неграми и отправят это сообщение моим родителям и отправят по распределению туда, куда Макар телят не гонял, так примерно и вышло).
Так вот, однажды был ДР одного из эфиопов, Хайле Гебреселласие (имя точное, откликнись, друг),сына судьи из Аддис-Абебе, и отмечался он с особым размахом, был у того Хайле еще какой-то повод, вроде бы его мама родила дома пятнадцатого ребенка. Я приняла деятельное участие в изотовлении традиционной эфиопской закуски, состоящей и мелких кусочков говядины, зажаренных в огромном количестве лука и эфиопского офигительно жгучего и вкусного перца. Но тут я почувствовала, что глаза мои слезятся не только от лука, но начинается простуда, уж очень невовремя: на носу были экзамены, последние зачеты и досдачи-пересдачи всяких контрольных работ.
Тогда, впервые в жизни, я решила полечиться хорошей порцией алкоголя, лечение, о котором я знала понаслышке, а сама не пробовала. Подумала, выпью, пойду в свою комнату и лягу спать, просплюсь, и увижу, как помогло лечение.
Сказано-сделано. Не желая тянуть резину, приступила к выполнению плана решительно: налила в нормальный общежитский граненый стакан образцы всех бутылок, что были на столе (виски, шампусик, водка, вермут, вино какое-то, плюхнула для красоты наверх томатного сока, кося под "блади мэри") и выпила героически, упиваясь видом вытаращенных от удивления глаз присутствующих.
Потом... наступило неизбежное. Через 10 минут "пленка порвалась", и все, что было дальше, я узнала назавтра, из рассказов друзей и.. уже не друзей. Одна дева перешла в стан недрузей из-за того, что я повесилась на шее ее парня (никогда он мне не нравился, но почему-то я стала плакать и умолять на мне жениться). . Она удержалась-таки, чтобы навалять мне люлей, и через пару месяцев мы помирились. Ведь ее парень оказался стойким, даже пьяный отказался от всех предложений и сдал меня кому-то другому для укрощения, девушке, к счастью, так что моя половая честь не пострадала.
Зато пострадала общая. Девушка, которой меня сдали, отвела меня в умывальник-туалет, чтобы я умылась и освежилась, и оставила одну. Тут в моей голове включилась вторая часть программы лечения - идти спать. Но она причудливо исказилась. Я разделась (догола), включила холодную воду на полную мощность, уселась в умывальник, воображая его, видимо, ванной, и уснула. Я всегда в ванне дома спала, подремывала, читая. Народ потом увидел поток воды, струящийся по коридору и обнаружили источник трабла.
Кто-то пожертвовал мне свой халатик, кто-то собрал мои тряпки и бросил их в постирочную. Кто-то довел меня до комнаты и засунул в постель. История умалчивает, но девушек добрых было много в общежитии.
Несколько месяцев я пряталась от людей, ходила по стенке и старалась ни с кем не разговаривать, так как не знала, видели они меня такой или нет. С тех пор я ни разу в жизни больше не напивалась сильно, одна-другая рюмка, и все.
Но такой силы чувство стыда я испытала впервые в жизни. Увы, не в последний...
Tags:
no subject
no subject
(no subject)
(no subject)
(no subject)
зато
Re: зато
Re: зато
Re: зато
Re: зато
Re: зато
Re: зато
(no subject)
no subject
no subject
Вы или врёте....
Re: Вы или врёте....
Re: Вы или врёте....
Re: Вы или врёте....
Re: Вы или врёте....
Re: Вы или врёте....
no subject
no subject
no subject
no subject
(no subject)
(no subject)
no subject
Уныло: а мне и вспомнить-то нечего из общажной жизни. Не было таких приключений, тихо-мирно жили.
no subject
no subject
Был еще такой олимпийский чемпион- Хайле Габрисилассие.( не он?)
no subject
no subject
no subject
Не угадал. Ваще обалдел потом узнав, что это вы))))
Мне так вас жааалко стало. Но вовсе не за прохват по пьяне, а за житие мое с дочерями фатерлянда. 8-)
no subject
no subject
Никогда бы про немцев так не подумала. У нас в родне есть немцы и очень радушные,гостеприимные.
no subject
(no subject)
no subject
Так что, разве там не было обязательных стукачей при иностранцах? Ну и при всех, кто выглядит шибко подозрительно. У нас в общаге за кем только не следили, даже за таджичками.
Про немцев абсолютно согласен; это нонсенс а не жизнь. Но у нас в общаге немцы и не выдерживали, валили обратно в свой Дойчланд.
no subject
(no subject)
no subject
Это за институт такой был с экстремальными условиями выживания?
no subject
(no subject)
(no subject)
no subject
no subject
(no subject)
no subject
no subject
no subject
no subject
Надя, я вообще часто вспоминаю о вас
Re: Надя, я вообще часто вспоминаю о вас
no subject
no subject
no subject
no subject
(no subject)
(no subject)
(no subject)
(no subject)
no subject
хорошего ничего.
мне тоже стыдно до сегодняшнего дня из-за пары проступков, совершенных в институтской общаге под действием алкоголя.
no subject
(no subject)
(no subject)
no subject
и знаешь, все они - от алкоголя.
но, думаю, и хорошо, так мне и надо!
зато не взяла в друзья по жизни эту градусную жидкость:)
no subject
(no subject)
(no subject)
(no subject)
(no subject)
(no subject)
(no subject)
no subject
no subject
no subject
no subject
no subject
no subject
no subject
(no subject)