![[personal profile]](https://www.dreamwidth.org/img/silk/identity/user.png){kind=small}
Entry tags:
Страницы моей автобиографии для подзабывших или не читавших
Мои дорогие высоконравственные высокоморальные расфрендившие меня френды.
Разрешите вам напомнить некоторые страницы моей биографии, чтобы у вас исчезли последние иллюзии относительно меня. Я по чистой случайности научилась писать грамотно, так что некоторые ошибочно приняли меня за интеллигентную женщину. Но это не так.
Я родилась, как известно, в сталинском лагере неподалеку от того места, где отбывает срок Мария Алехина, кощунница. Там оба моих родителя сидели по чисто уголовным статьям, как и Навальный будет сидеть. Папа - десятку за жареную грязь, которую он разрешил подыхающим с голода зэкам с лесоповалов съесть после зачистки лагерной мельницы, которой его послали заведовать. Мама - за полведра угля, который она подобрала у вагонов в лютую зиму 1947 года. Посадили на 7 лет, ее маленькая дочка умерла без нее. Зато родилась я, в лагере, куда отец народов предусмотрительно согнал работать преступниц-женщин рядом с преступниками-мужчинами для повышения поредевшей популяции.
Я провела первых 7 лет жизни в бараках и заброшенных банях, с туалетом-очком во дворе, с пьяными соседями, от которых мой отец отбивался топором.
Лагерь подарил мне туберкулез, от которого я лечилась 14 лет, и не вылечилась бы, если не уехала из адского дыма Березников. Я сменила кучу школ. В одной из них я попала в класс "В", куда по старой советской привычке собирали все отбросы с окрестных бандитских Шанхаев. Там говорили матом все - и мальчики, и девочки. Убежала из этой школы, нашла себе другую, где по иронии судьбы говорили матом только девочки.
Я никогда не была хорошей девочкой, я была мятежная, вредная и неблагодарная. Я никого не слушалась, я быстро привыкла к отцову ремню и не обращала никакого внимания на материнские не впечатляющие лупцовки бельевой веревкой. Я как кошка, гуляла сама по себе, набивала тьму шишек и синяков.
Учеба в Москве привила мне некоторые сведения о культуре: например, отвращение к расталкивающим острыми локтями толстым громогласным транспортным теткам, к липко-масляным мужичкам, не дающим проходу любой молодой девочке, гуляющей без сопровождения. Правда, познакомилась с хорошей литературой, поэзией и живописью. Поверхностно.
А потом стало еще хуже. И еще хуже, и хуже некуда. Появился ребенок-инвалид, пенсия на него 5 рублей, опять жизнь в общагах, в лесном бараке, работа уборщицей, мытье туалетов в рабочей общаге, битвы с алкоголиками и педофилами, ворами и насильниками. С переменным успехом.
Потом стало получше. 7 лет работы на АЭС, уже не голод. Потом переезд в Англию - мытье жоп старух и стариков, а потом инвалидов. Шизофрения у моего сына, это довесок к предыдущим умственным и физическим немощам.
Все хорошее, что со мной случилось в жизни - это мой муж. Но ему 80, он дан мне ненадолго.
Так что с какого перепугу вы приняли меня за порядочную интеллигентную женщину?
Прощайте, милые, я вас любила, вы, с вашими голубиными нежными душами были немеркнущими зведами на фоне моего собственного несовершенства.
Да, забыла добавить, еще один непростительный грех - не верую я ни в бога, ни в черта. Хотя в последнего в России не верить труднее.
Но дело в том, что Россия меня такую породила, русской я и помру. В любой точке пространства. И буду писать о ней, родине-уродине, что хочу и что думаю.
Разрешите вам напомнить некоторые страницы моей биографии, чтобы у вас исчезли последние иллюзии относительно меня. Я по чистой случайности научилась писать грамотно, так что некоторые ошибочно приняли меня за интеллигентную женщину. Но это не так.
Я родилась, как известно, в сталинском лагере неподалеку от того места, где отбывает срок Мария Алехина, кощунница. Там оба моих родителя сидели по чисто уголовным статьям, как и Навальный будет сидеть. Папа - десятку за жареную грязь, которую он разрешил подыхающим с голода зэкам с лесоповалов съесть после зачистки лагерной мельницы, которой его послали заведовать. Мама - за полведра угля, который она подобрала у вагонов в лютую зиму 1947 года. Посадили на 7 лет, ее маленькая дочка умерла без нее. Зато родилась я, в лагере, куда отец народов предусмотрительно согнал работать преступниц-женщин рядом с преступниками-мужчинами для повышения поредевшей популяции.
Я провела первых 7 лет жизни в бараках и заброшенных банях, с туалетом-очком во дворе, с пьяными соседями, от которых мой отец отбивался топором.
Лагерь подарил мне туберкулез, от которого я лечилась 14 лет, и не вылечилась бы, если не уехала из адского дыма Березников. Я сменила кучу школ. В одной из них я попала в класс "В", куда по старой советской привычке собирали все отбросы с окрестных бандитских Шанхаев. Там говорили матом все - и мальчики, и девочки. Убежала из этой школы, нашла себе другую, где по иронии судьбы говорили матом только девочки.
Я никогда не была хорошей девочкой, я была мятежная, вредная и неблагодарная. Я никого не слушалась, я быстро привыкла к отцову ремню и не обращала никакого внимания на материнские не впечатляющие лупцовки бельевой веревкой. Я как кошка, гуляла сама по себе, набивала тьму шишек и синяков.
Учеба в Москве привила мне некоторые сведения о культуре: например, отвращение к расталкивающим острыми локтями толстым громогласным транспортным теткам, к липко-масляным мужичкам, не дающим проходу любой молодой девочке, гуляющей без сопровождения. Правда, познакомилась с хорошей литературой, поэзией и живописью. Поверхностно.
А потом стало еще хуже. И еще хуже, и хуже некуда. Появился ребенок-инвалид, пенсия на него 5 рублей, опять жизнь в общагах, в лесном бараке, работа уборщицей, мытье туалетов в рабочей общаге, битвы с алкоголиками и педофилами, ворами и насильниками. С переменным успехом.
Потом стало получше. 7 лет работы на АЭС, уже не голод. Потом переезд в Англию - мытье жоп старух и стариков, а потом инвалидов. Шизофрения у моего сына, это довесок к предыдущим умственным и физическим немощам.
Все хорошее, что со мной случилось в жизни - это мой муж. Но ему 80, он дан мне ненадолго.
Так что с какого перепугу вы приняли меня за порядочную интеллигентную женщину?
Прощайте, милые, я вас любила, вы, с вашими голубиными нежными душами были немеркнущими зведами на фоне моего собственного несовершенства.
Да, забыла добавить, еще один непростительный грех - не верую я ни в бога, ни в черта. Хотя в последнего в России не верить труднее.
Но дело в том, что Россия меня такую породила, русской я и помру. В любой точке пространства. И буду писать о ней, родине-уродине, что хочу и что думаю.
no subject
no subject
no subject